Салимов удел [= Жребий; Судьба Салема; Город зла; Судьба Иерусалима ] - Стивен Кинг

Глаза. Безжизненные, лишенные эмоций. Следящие.

«ТЬМА, НЕ ЗАСТАНЬ МЕНЯ ЗДЕСЬ».

Словно услышав чей-то голос, Майк испуганно вскочил.

— Черт тебя побери, Ройял, — эти слова он выговорил громко,но спокойно, уже не думая, что Ройял где-то поблизости или вот-вот вернется.Придется заканчивать самому, а в одиночку он потратит уйму времени.

И засветло может не управиться. Майк принялся за дело, непытаясь понять охвативший его ужас, не задумываясь, с чего бы это сейчас емутак не по себе от работы, которая раньше никогда не тревожила его. Быстро, неделая лишних движений, он оттащил полоски поддельной травы от сырой земли иаккуратно сложил. Перекинув полотнища через руку, Майк отнес их в стоявший заворотами грузовик. Стоило оказаться за пределами кладбища, как отвратительноечувство, будто за ним следят, исчезло.

Положив траву в кузов пикапа, Майк вынул лопату, тронулся вобратный путь и замешкался. Он пристально посмотрел на открытую могилу — она,казалось, насмехается над ним.

Ему пришло в голову, что ощущение, будто за ним следят,пропало, как только из его поля зрения исчез гроб, ютящийся на дне ямы. Майкувдруг представился Дэнни Глик, лежащий на шелковой подушечке с открытымиглазами Нет, что за глупость. Глаза им закрывают. Он не раз видел, как КарлФормен это делает. «Знамо дело, резиной клеим, — признался однажды Карл. — Комуохота, чтоб труп подмаргивал собравшимся, верно?»

Майк нагрузил на лопату земли и сбросил в могилу. Раздалсяглухой увесистый удар. Майк моргнул. От этого звука ему стало немного не посебе. Он распрямился и недоуменно поглядел на цветы. Кидают денежки на ветер,чтоб им. Завтра все будет завалено желтыми и красными хлопьями осыпавшихсялепестков. Что им так дались цветочки? Это было выше понимания Майка. Ну,собрался тратить деньги — так отдай их в Раковое общество, или в «маршдесятицентовиков», или даже в дамскую благотворительность. Хоть какая-то польза.Он сбросил вниз еще одну лопату земли и опять прервался.

Гроб, еще одна напрасная трата. Отличный гроб красногодерева, стоит, самое малое, тысячу зеленых, и вот он закидывает его землей.Денег у Гликов не больше, чем у прочих — кто ж дает похоронную страховку надетей? Наверное, заложили все до нитки, ради ящика, который зароют в землю.

Майк нагнулся, набрал на лопату земли и неохотно кинул вяму. Снова этот ужасный, не оставляющий надежды, глухой удар. Сырая земля ужеприпорошила крышку гроба, но полированное красное дерево поблескивало сквозьнее… ей-ей, неодобрительно.

«Хватит на меня глазеть».

Он снова зачерпнул земли (не слишком много) и бросил вмогилу.

Бух.

Тени уже сделались очень длинными, Майк остановился, поднялвзгляд и увидел дом Марстена с равнодушно закрытыми ставнями. Восточная сторона— та, что первой приветствовала дневной свет — смотрела вниз, прямо на железныеворота кладбища, где…

Майк заставил себя в очередной раз набрать на лопату земли исбросить в яму.

Бух.

Земля ручейками стекала с боков, набиваясь в латунные петли.Если бы теперь кто-нибудь открыл гроб, раздался бы резкий скрип и скрежет, скаким открываются двери склепов.

«Перестань глядеть на меня, черт возьми».

Он начал сгибаться, чтобы копнуть, но мысль показаласьслишком тяжелой, и Майк сделал минутную передышку. Однажды (в «НэшнлИнквайарер» или еще где-то) он прочел про одного техасца-бизнесмена — тот имелотношение к нефти. Так тот специально оговорил в завещании, чтобы егопохоронили в новехоньком кадиллаке, «купе-де-вилль». Что и сделали. Могилукопали взрывом, а машину в нее загружали краном. В стране народ, куда ни плюнь,катается на старых колымагах, которые держатся на честном слове и на одномкрыле, а какую-то богатую свинью хоронят за рулем десятитысячной тачки со всемипричиндалами…

Майк вдруг встряхнулся и сделал шаг назад, слабо мотаяголовой. Похоже, он… ну… впал было в транс. Ощущение, будто за ним следят, оченьусилилось. Поглядев на небо, он с тревогой отметил, как оно потемнело. Часыпоказывали десять минут седьмого. Господи, прошел час, а он и пяток лопат вмогилу не ссыпал! Майк согнулся, принимаясь за работу. Он пытался не даватьсебе думать. Бух, бух, бух. Теперь земля стукалась о дерево глуше. Онакоричневыми ручьями сбегала с засыпанной крышки гроба. Еще немного — и скроютсящеколды и замок.

Щеколды и замок.

Да Господи, зачем же делать замок в гробу? Что, они думали,будто кто-то попытается забраться в него? Вот, должно быть, в чем дело. Самособой — не могли же они думать, что кто-то попытается выбраться наружу…

— Хватит на меня пялиться, — сказал Майк Райерсон вслух,после чего почувствовал, как сердце подползает к горлу.

Его нежданно-негаданно заполнило непреодолимое желаниебежать от этого места, бежать прямо в город. Майку с большим трудом удалосьсправиться с собой. Подумаешь! Мандраж — вот и все. Разве ж можно работать накладбище и ни разу не струхнуть? Все это напоминало Майку какой-то фильмужасов, так его раз-эдак: лежит пацан, от силы двенадцати лет, и надо засыпатьего землей, а он таращит глаза…

— Господи, хватит! — крикнул Майк и дикими глазами посмотрелнаверх, на дом Марстена.

Теперь солнце освещало только крышу. Было шесть пятнадцать.Тут Майк принялся работать еще быстрее. Нагнуться. Вонзить лопату в землю.Выворотить коричневый ком. И не думать, ни о чем не думать. Но чувство, будто заним наблюдают, скорее усиливалось, чем слабело, и каждая лопата земли казаласьтяжелее предыдущей. Вот и крышка скрылась под грунтом, но очертания гроба всееще проступали сквозь земляной саван.

В голове Майка ни с того, ни с сего, как это бывает, зазвучалакатолическая молитва по усопшему. Сидя у ручья и обедая, он слышал, как еечитал отец Каллахэн. А еще слышал беспомощные крики отца парнишки.

Помолимся же за брата нашего Господу нашему Иисусу Христу,который рек…

(«Отец мой, помоги же мне теперь»). Майк остановился ибросил в могилу бессмысленный взгляд. Могила была глубокой. Очень глубокой.Тени надвигающейся ночи уже собрались в ней, как нечто злое и одушевленное. Да,еще копать и копать. Засыпать ее дотемна не удастся. Ни за что.

Я — воскресение и жизнь. Кто верует в меня, и после смертижив будет… («Повелитель Мух, помоги же мне теперь!») Да, открытые глаза. Вототкуда чувство, будто за ним следят. Карл пожалел резины, и теперь пацан Гликовтаращил на Майка глаза. С этим следовало что-то сделать …и всяк живущий, ктоуверует в меня, никогда не претерпит страданий вечной смерти…

(«Вот я принес тебе гнилое мясо, зловонную плоть»).Выбросить землю из могилы. Вот что нужно. Раскопать могилу заново, лопатойсбить замок, открыть гроб и закрыть эти жуткие, неподвижные, не отпускающие егоглаза. Специальной резины у Майка не было, но в кармане лежали два четвертака.Сойдет. Серебро. Да, серебро — вот что нужно мальчишке. Теперь солнце стоялонад крышей дома Марстена, едва касаясь самых высоких и старых елей на западегородка. Даже при закрытых ставнях дом, казалось, пристально глядел на Майка.